Порабощенные сердца - Страница 3

Руфус Сита рассмеялся и дернул кожаные завязки шлема, запутавшиеся в его седой бороде.

— И в какую же еще вонючую дыру могут меня направить, центурион Мавриций? Честное слово, хуже этого острова быть ничего не может! А вот почему ты здесь? В последний раз, я слышал, император лично приказал, чтобы тебя перевели в четырнадцатый легион в Рейнские земли с какой-то формулировкой вроде «необходимость в верных офицерах для укрепления лояльности рейнских легионов в Верхней провинции».

Гален явно избегал взгляда ветерана.

— А теперь Веспасиан направил меня сюда. Это все, что тебе нужно знать, Сита.

Сита пожал плечами.

— Пожалуйста, я и не хочу ничего знать. Скоро начнется. Орлы расправят крылья.

— На чем основана твоя уверенность? — Хорошее настроение Галена исчезло без следа. Однако, если Сита и заметил перемену тона, то не показал этого. Он стащил с головы шлем и, перед тем как ответить, провел своей гигантской ладонью по макушке.

— Я говорю о прибытии нового наместника. По слухам, Агрикола намерен начать там, где отступил перед горными племенами Фронтин.

Гален расслабился.

— Если бы человек мог путешествовать так же легко, как слухи и сплетни… Я не жду боевых действий в скором времени. Да, Агрикола занял новый пост, но он не Цезарь. Кроме того, он прибыл из-за моря, когда истекло более половины лета — сезона военной кампании. И мы не выступим до конца зимовки, если вообще выступим. А пока, в первое время, Агрикола наверняка займется управлением. Будет развлекаться пышными официальными визитами или сидеть, скучая, над гражданскими делами. И только после того, как ознакомится с состоянием доходов, успехами дорожного строительства, видами на урожай и спросом на рабочую силу, только тогда он объедет позиции легиона.

Сита приподнял косматую бровь.

— За эти годы ты научился риторике, центурион.

— Это не риторика, Сита, а цинизм. Цинизм человека, который слишком часто сталкивался с политическими махинациями за кулисами военных действий.

Лысая голова склонилась в знак согласия.

— Политику надо оставить политикам, а армию — солдатам. Тут ты совершенно прав. И насчет Агриколы, надеюсь, ты тоже прав. Мне осталось пять месяцев до увольнения. Не хотел бы провести их в месиве сражений. Однако, хотя Фронтин и оттеснил силлуров к югу, с гор просочились слухи о союзе между северными федерациями.

Сита посмотрел на запад. Его взгляд был устремлен не на двадцатифутовые стены из красного песчаника, неясно вырисовывающиеся за амфитеатром, а дальше. На предгорья, за которыми лежали таинственные горы — владения последнего не подчинившегося власти Рима племени, воинственного и враждебного. За ним нужен был глаз да глаз — задача такая же насущная, как и стремление императора контролировать минеральные ресурсы на их территории.

Дикая горная страна, земля рек и скал. Завоевать эту землю будет непросто, по крайней мере, обычными способами…

— Они там окопались, — продолжил Сита, — и укрепляются. Весной на одну из их деревень был кавалерийский налет — прощальный жест Фронтина. Как ни странно, они до сих пор не отомстили. Мне кажется, эти ублюдки специально выжидают. Они знают, что прибывает новый наместник. Когда они ударят, а они это сделают, то будет и месть, и проверка Агриколы. Летом, зимой или весной, центурион, когда бы это ни случилось… мы выступим.

Нет, этого не будет, если план Агриколы удастся, подумал Гален и нарочито беспечно пожал плечами.

— Что ж, — произнес он вслух, — тогда придется выступить.

Руфус Сита посмотрел на худое, бронзовое от загара лицо своего бывшего и настоящего командира. Десять лет, конечно, могут изменить человека, но что-то в нем было не так…

— Возвращайся в казармы, Сита, — прервал его мысли голос Мавриция. Четвертый сегодня посылает отряд за фуражом. Пойдешь ты с Фацилом, испанец Друз и шесть новобранцев. Командовать буду я.

Руфус не мог сдержать своего удивления.

— Только десять человек? — прошептал он.

— Ты что, обсуждаешь приказы, солдат? — Холодок в голосе Мавриция ясно показывал неуместность дальнейших замечаний. Руфус кивнул головой.

После этого молчаливого ответа Мавриций развернулся и зашагал к центру арены, где Фацил и другие бойцы все еще упражнялись в фехтовании.

Готовь вещички, Фацил, подумал Руфус и вновь мысленно вернулся к странному поведению Мавриция. Центурион когорты… Центурион когорты не возглавляет фуражный, разведывательный или какой-либо еще патруль. В подчинении Мавриция было пять младших офицеров. Насколько Руфус знал, только один из них не был в строю — лежал в больничном бараке с язвой на ноге. Из оставшихся можно было послать любого. И потом, количество и состав патруля: всего десять человек и шестеро еще не участвовали в боях. Мавр, должно быть, сошел с ума! Неизвестно, что их может ждать в однодневном переходе по горам, да еще с гружеными мулами. Местные военные отряды нередко устраивали засады на отряды фуражиров. Иногда они брали пленных, но чаще — нет. Великий Митра! Неужели Мавриций хочет, чтобы их убили, или что-нибудь еще похуже?!

— Он ублюдок, этот тип.

Руфус поднял голову. Незнакомый голос принадлежал блондину-новобранцу. Держа шлем в руке, он стоял вместе с двумя товарищами, смотря на Руфуса с ухмылкой, и кивал в сторону удаляющегося Мавриция.

— И на чем ты основываешь свое мнение, рекрут?

Юноша удивленно шагнул назад. Ухмылка исчезла с его лица.

— Я задал тебе вопрос, мальчик. Что дает тебе право судить его? Годы службы под штандартами Орла или особые знаки отличия на груди? — Руфус взглядом указал на доспехи юноши, покрытые потом и грязью, без медальонов и знаков отличия, которые носил он сам, гордые символы славы, завоеванные в боях.